Против синтетического этногенеза. 5

Расположенные на юге Палестины горы, впоследствии названные Иудейскими, обладали уникальными и наиболее подходящими условиями для реализации этногенеза. Прежде всего, эта территория была весьма небольшая по размерам: в длину (от Беер-Себы до Иерусалима) – 70 километров, в ширину – 50 километров. К тому же значительная часть этой территории оказалось вовсе непригодной для проживания. В результате праиудеи были заперты на небольшом пространстве Иудейских гор и «сжаты» в достаточной степени для начала синтетической этногенной реакции. В такой ситуации плотность обитателей праиудейских станов легко была доведена до критического уровня, необходимого операторам этногенеза.

Вторым условием этногенеза являлась полная изоляция праиудеев в этногенном реакторе. Этому условию Иудея так же соответствовала. «На востоке страна отрезана глубоким бассейном Мёртвого моря и крутым склоном горного кряжа. На юге страна более доступна, но здесь она граничит с Синайской пустыней. С западной стороны в неё ведут лишь узкие ущелья среди крупных гор. Доступна Иудея лишь с севера, и единственная дорога, соединяющая юг с севером, идёт вдоль горного кряжа. Таким образом, Иудея, действительно, обособлена в силу географических условий» (1. 12-205). Помимо этого режим изоляции Иудеи усиливался тем, что евреи вынуждены были обитать на узких высокогорных плато (высоты до 900 метров), ограниченных глубокими, отвесными и узкими ущельями (1. 12-208). Географическую обособленность Иудеи дополнила её политическая изоляция. После того, как соседние народы узнали о грабительских намерениях праиудеев, они надёжно заблокировали все дороги с Иудейских гор.

Третьим условием для проведения еврейского этногенеза была необходимость экстремальных условий в этногенном реакторе. Иудея отвечала и этому критерию. Климат этой области крайне неблагоприятен. Как известно, в Иудее существуют лишь два времени года – «жаркое, сухое лето и сравнительно холодная, сырая зима» (1.9-15). Смена этих периодов не смягчена межсезоньями. Засушливое лето длится около пяти месяцев, причём «в течение июня, июля, августа и сентября никаких атмосферных осадков не выпадает» (1. 12-218). С начала такого лета очень быстро вянет скудная растительность Иудеи. В летнее время «значительной бывает разница между температурами дня и ночи, достигающая иногда 15 градусов и больше» (там же). В начале и конце засушливого сезона на Иудею обрушивается ветер из раскаленных глубин Аравии, называемый – сирокко, «приносящий с собой страшную сухость, одинаково вредную как растительности, так и животному миру» (там же). «Сирокко дует в течение нескольких дней подряд в мае и октябре. В эти дни господствует удушливый зной, воздух полон тончайшей пыли. Если он дует в то время, когда хлеб ещё зелен, он часто губит его на корню» (1. 12-219). После того как сирокко выжжет чахлую растительность Иудеи, его сменяет другой неблагоприятный климатический фактор – «сырой ветер, дующий с моря» (1. 12-218), приносящий обильную росу. Летом в Иудее не только резко и с большой амплитудой меняется суточная температура, но и влажность. С конца октября, после второго ежегодного вторжения сирокко, на эту область обрушивается прохладный и дождливый зимний период. Интенсивность дождей возрастает с каждым днём, и в январе Иудею заливают «сильные ливни» (там же). В ноябре температура падает до 11 градусов по Цельсию, и хотя очень низких температур не наблюдалось, но «снег часто выпадает и остаётся иногда лежать подолгу, а в январе 1864 года по Р.Х. был мороз в -4 градуса» (1. 9-15). Выпадает в Иудее и град. Очевидно, что реальные климатические условия вопиюще не похожи на ветхозаветную легенду о «земле обетованной», а «утверждения, будто климат Палестины изменился за последнее время, и плодородие её, о котором свидетельствует Библия, было обязано лучшим, господствовавшим здесь прежде климатическим условиям, лишены основания» (1. 12-219).

Несмотря на обилие дождей в зимний сезон Иудея была крайне бедна водой, поскольку вся выпадавшая влага без задержки низвергалась в море по крутым склонам гор и узким ущельям. При этом зимние водные потоки смывали кое-где ещё удерживавшуюся почву, унося её прочь из Иудеи. Летом же реки этой области высыхают, или «в лучшем случае, превращаются в едва заметные ручейки» (1. 9-15).

Библейская земля, «источавшая млеко и мёд», куда обманом заманили праиудеев, оказалась маленькими горными плато с чахлой растительностью и голыми скалами. Привычной для цивилизованного человека земли в Иудее не было, «однако, под влиянием воздуха и влаги мягкая каменная порода образует красную глинистую почву, которая сохраняется, где это возможно, в скважинах скал, откуда она не может быть смыта зимними ливнями» (1. 12-217). В Иудее «в древности земледелие вообще не процветало» (там же).

Флора Иудеи была удручающе скудной, её представляли собой, в основном, терновник да чертополох. Деревья встречались «в незначительном количестве, к тому же большая часть этих деревьев встречалась лишь в виде кустов» (1. 12-220). Еврейскому источнику приходится констатировать: «монотонная и голая Иудея» (1.12-209). Столь же бедна и фауна этих гор, её характерные представители – африканская мышь, тушканчик, заяц, горный барсук, газель, леопард, ихневмон, полевая крыса, волк, шакал, гиена, скорпионы, пауки, комары и «многие другие паразиты» (1. 12-220). Большое видовое представительство в Иудее имели лишь змеи, известны несколько десятков их видов (1. 12-221).

Иудея была обделена и минеральными ресурсами. Помимо каменной соли, известкового фосфата и серы, там можно было обнаружить лишь асфальт. Восточная часть Иудеи отличалась тем, что истекала асфальтом: его залежи находились в пустыне между Иудейскими горами и Мёртвым морем, последнее так же производило асфальт.

Помимо змей и асфальта Иудея оказалась богатой ещё и всевозможными, в том числе заразными, болезнями. Сразу же после водворения в горы у праиудеев начли гнить кости: «за 1000 лет до Р.Х. костоеда принадлежит к очень частым болезням» (1. 2-418), где костоеда – устаревшее название кариеса (гниения) костей. Эта болезнь сопровождается жгучей болью. Иудейские горы встретили пришельцев эпидемией дифтерита зева и гортани, которая «сильно свирепствовала» (1. 4-796). Праиудеев измучили воспаления глаз и дизентерия (1. 9-15). Их болезни стали тотальными, что отчасти нашло отражение в соответствующих законах для иудеев, как, например, в законе о гноеточивых и т.п. (Лев. 15;1-13). Праиудеи оказались просто изуродованными в первое же время пребывания в «земле обетованной». Их потомство в проклятых горах рождалось рахитичным (1. 4-796), приобретая даже физические «пороки, исчисленные у животных» (1. 2-419). Воздействие на праэтнос эпидемиями регулировалось соответствующими специалистами посредников пантеона. Потомство, производимое в таких нечеловеческих условиях, тщательно изучалось с селективной целью, вплоть до измерения черепов. При этом посредники через левитов объявляли неполноценными младенцев праиудеев, например, с такими распространенными в то время пороками: «конусообразная голова, грушевидная голова, молотообразная голова, ладьеобразный череп» (там же). Среди потомков праиудеев в этногенном реакторе появились горбатые и колченогие, у многих срастались пальцы ног (1. 2-420). Реакция еврейского этногенеза происходила в чудовищной, нечеловеческой среде. Допустимый уровень эпидемий и побочных уродств регулировался левитами посредством костров молоха. К исследованию культа последнего мы будем вынуждены вернуться позднее.

Самым страшным фактором, которым операторы синтетического этногенеза воздействовали на праиудеев, оказалась чума, а так же цараат. Место обитания праиудеев «в библейское время служило очагом бубонной чумы» (1. 4-792). Цараат был одним из средств обеспечения этногенного режима, жутким бичом в руках у левитов. Этой эпидемией, например, левиты поразили праиудеев за нарушение брачного режима, «после массового увлечения их дочерьми моабитян» (1. 4-791). Праиудеям после этого чудовищного наказания впредь запретили «вливать» в свою среду свежую, здоровую кровь. Иудейский этногенез требовал условий герметизации вплоть до генного уровня.